Психология образа а.н. леонтьева
Леонтьев А.Н. ОБРАЗ МИРАИзбр. психолог. произведения, М.: Педагогика, 1983, с. 251-261.
Как известно, психология и психофизиология восприятия характеризуются, пожалуй, наибольшим числом исследований и публикаций, необозримо огромным количеством накопленных фактов. Исследования ведутся на самых разных уровнях: морфофизиологическом, психофизическом, психологическом, теоретико-познавательном, клеточном, феноменологическом ("фонографическом" – К. Хольцкамп) (Holzkamp K. Sinnlliehe Егkеnntnis: Нistorischen Upsprung und gesellschaftliche Function der Wahrnehmung. Frankfurt/ Маin, 1963.), на уровне микро- и макроанализа. Изучаются филогенез, онтогенез восприятия, его функциональное развитие и процессы его восстановления. Используются самые разнообразные конкретные методы, процедуры, индикаторы. Получили распространение разные подходы и интерпретации: физикалистские, кибернетические, логико-математические, "модельные". Описано множество явлений, в том числе совершенно поразительных, остающихся необъясненными.
Но вот что знаменательно, по признанию самых авторитетных исследователей, сейчас не существует никакой убедительной теории восприятия, способной охватить накопленные знания, наметить концептуальную систему. Жалкое состояние теории восприятия при богатстве накопленных конкретных знаний свидетельствует о том, что сейчас создалась острая необходимость пересмотреть то принципиальное направление, в котором движутся исследования.
Общее положение, которое я попытаюсь сегодня защищать, состоит в том, что проблема восприятия должна быть поставлена и разрабатываться как проблема психологии образа мира. (Замечу, кстати, что теория отражения по-немецки Вildtheorie, т.е. теория образа.)
Это значит, что всякая вещь первично положена объективно – в объективных связях предметного мира; что она – вторично – полагает себя также и в субъективности, чувственности человека, и в человеческом сознании (в своих идеальных формах). Из этого нужно исходить и в психологическом исследовании образа, процессов его порождения и функционирования.
Животные, человек живут в предметном мире, который с самого начала выступает как четырехмерный: трехмерное пространство и время (движение). Приспособление животных происходит как приспособление к связям, наполняющим мир вещей, их изменениям во времени, их движению; что, соответственно, эволюция органов чувств отражает развитие приспособления к четырехмерности мира, т.е. обеспечивает ориентировку в мире, как он есть, а не в отдельных его элементах.
Я говорю это к тому, что только при таком подходе могут быть осмыслены многие факты, которые ускользают из зоопсихологии, потому что они не укладываются в традиционные, по сути атомарные, схемы. К числу такого рода фактов относится, например, парадоксально раннее появление в эволюции животных восприятия пространства и оценка расстояний. То же относится к восприятию движений, изменений во времени – восприятию, так сказать, непрерывности через прерывность. Но, разумеется, касаться этих вопросов подробнее я не буду. Это разговор особый, узкоспециальный.
Обращаясь к сознанию человека, я должен ввести еще одно понятие – понятие о пятом квазиизмерении, в котором открывается человеку объективный мир. Это – смысловое поле, система значений.
Введение этого понятия требует более подробного разъяснения. Факт состоит в том, что когда я воспринимаю предмет, то я воспринимаю его не только в его пространственных измерениях и во времени, но и в его значении. Когда, например, я бросаю взгляд на ручные часы, то я, строго говоря, не имею образа отдельных признаков этого предмета, их суммы, их «ассоциативного набора». На этом, кстати сказать, и основана критика ассоциативных теорий восприятия. Недостаточно также сказать, что у меня возникает картина их формы, как на этом настаивают гештальтпсихологи. Я воспринимаю не форму, а предмет, который есть часы.
Конечно, при наличии соответствующей перцептивной задачи я могу выделить и осознать их форму, отдельные их признаки – элементы, их связи. В противном случае хотя все это и входит в фактуру образа, в его чувственную ткань, но фактура эта может свертываться, стушевываться, замещаться, не разрушая, не искажая предметности образа. Высказанный мной тезис доказывается множеством фактов, как полученных в экспериментах, так и известных из повседневной жизни. Для психологов, занимающихся восприятием, нет надобности перечислять эти факты. Замечу только, что особенно ярко они выступают в образах-представлениях.
Традиционная интерпретация состоит здесь в приписывании самому восприятию таких свойств, как осмысленность или категориальность. Что же касается объяснения этих свойств восприятия, то они, как об этом правильно говорит Р. Грегори (Грегори Р. Разумный глаз. М., 1972.), в лучшем случае остаются в границах теории Г. Гельмгольца.
Защищаемая мной общая идея может быть выражена в следующих положениях. Свойства осмысленности, категориальности суть характеристики сознательного образа мира, не имманентные самому образу
. Выражу это иначе: значения выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей
– в познанных объективных связях предметного мира, в различных системах, в которых они только и существуют, только и раскрывают свои свойства. Значения, таким образом, несут в себе особую мерность. Это мерность внутрисистемных связей объективного предметного мира. Она и есть пятое квазиизмерение его.
^
Подведем итоги
Защищаемый мной тезис заключается в том, что в психологии проблема восприятия должна ставиться как проблема построения в сознании индивида многомерного образа мира, образа реальности. Что, иначе говоря, психология образа (восприятия) есть конкретно-научное знание о том, как в процессе своей деятельности индивиды строят образ мира – мира, в котором они живут, действуют, который они сами переделывают и частично создают. Это – знание также о том, как функционирует образ мира, опосредствуя их деятельность в реальном мире.
Здесь я должен прервать себя некоторыми иллюстрирующими отступлениями. Мне припоминается спор одного из наших философов с Ж. Пиаже, когда он приезжал к нам.
– У вас получается, – говорил этот философ, обращаясь к Пиаже, – что ребенок, субъект вообще, строит с помощью системы операций мир. Как же можно стоять на такой точке зрения? Это идеализм.
– Я вовсе не стою на этой точке зрения, – отвечал Ж. Пиаже, – в этой проблеме мои взгляды совпадают с марксизмом, и совершенно неправильно считать меня идеалистом!
– Но как же в таком случае вы утверждаете, что для ребенка мир таков, каким строит его логика?
Четкого ответа на этот вопрос Ж. Пиаже так и не дал.
Ответ, однако, существует, и очень простой. Мы действительно строим, но не Мир, а Образ, активно "вычерпывая" его, как я обычно говорю, из объективной реальности. Процесс восприятия и есть процесс, средство этого "вычерпывания", причем главное состоит не в том, как, с помощью каких средств протекает этот процесс, а в том, что получается в результате этого процесса. Я отвечаю: образ объективного мира, объективной реальности. Образ более адекватный или менее адекватный, более полный или менее полный... иногда даже ложный...
Позвольте мне сделать еще одно, совсем уже другого рода отступление.
Дело в том, что понимание восприятия как процесса, посредством которого строится образ многомерного мира, каждым его звеном, актом, моментом, каждым сенсорным механизмом вступает в противоречие с неизбежным аналитизмом научного психологического и психофизиологического исследования, с неизбежными абстракциями лабораторного эксперимента.
Мы выделяем и исследуем восприятие удаленности, различение форм, константность цвета, кажущееся движение и т.д. и т.п. Тщательными экспериментами и точнейшими измерениями мы как бы сверлим глубокие, но узкие колодцы, проникающие в недра перцепции. Правда, нам не часто удается проложить "ходы сообщения" между ними, но мы продолжаем и продолжаем это сверление колодцев и вычерпываем из них огромное количество информации – полезной, а также малополезной и даже вовсе бесполезной. В результате в психологии образовались сейчас целые терриконы непонятных фактов, которые маскируют подлинный научный рельеф проблем восприятия.
Само собой разумеется, что этим я вовсе не отрицаю необходимости и даже неизбежности аналитического изучения, выделения тех или иных частных процессов и даже отдельных перцептивных явлений в целях их, исследования in vitro. Без этого просто не обойтись! Моя мысль совсем в другом, а именно в том, что, изолируя в эксперименте изучаемый процесс, мы имеем дело с некоторой абстракцией, следовательно, сразу же встает проблема возвращения к целостному предмету изучения в его реальной природе, происхождении и специфическом функционировании.
Применительно к исследованию восприятия это есть возвращение к построению в сознании индивида образа внешнего многомерного мира, мира как он есть, в котором мы живем, в котором мы действуем, но в котором наши абстракции сами по себе не "обитают", как не обитает, например, в нем столь подробно изученное и тщательно измеренное "фи-движение" (Грегори Р. Глаз и мозг. М., 1970, с. 124 – 125).
Здесь я подхожу к труднейшему, можно сказать, критическому пункту опробываемого мною хода мысли.
Я хочу сразу же высказать этот пункт в форме тезиса категоричного, сознательно опуская все необходимые оговорки.
Тезис этот состоит в том, что мир в его отделенности от субъекта амодален. Речь идет, разумеется, о том значении термина "модальность", какое он имеет в психофизике, психофизиологии и психологии, когда мы, например, говорим о форме предмета, данной в зрительной или в тактильной модальности или в модальностях вместе.
Выдвигая этот тезис, я исхожу из очень простого и, на мой взгляд, совершенно оправданного различения свойств двоякого рода.
Один – это такие свойства неодушевленных вещей, которые обнаруживаются во взаимодействиях с вещами же (с "другими" вещами), т. е. во взаимодействии "объект – объект". Некоторые же свойства обнаруживаются во взаимодействии с вещами особого рода – с живыми чувствующими организмами, т.е. во взаимодействии "объект-субъект". Они обнаруживаются в специфических эффектах, зависящих от свойств реципирующих органов субъекта. В этом смысле они являются модальными, т.е. субъективными.
Гладкость поверхности предмета во взаимодействии "объект – объект" обнаруживает себя, скажем, в физическом явлении уменьшения трения. При ощупывании рукой – в модальном явлении осязательного ощущения гладкости. То же свойство поверхности выступает в зрительной модальности.
Итак, факт состоит в том, что одно и то же свойство – в данном случае физическое свойство тела – вызывает, воздействуя на человека, совершенно разные по модальности впечатления. Ведь "блескость" не похожа на "гладкость", а "матовость" – на "шероховатость". Поэтому сенсорным модальностям нельзя дать "постоянную прописку" во внешнем предметном мире. Я подчеркиваю, внешнем, потому что человек, со всеми своими ощущениями, сам тоже принадлежит объективному миру, тоже есть вещь среди вещей.
Свойства, о которых мы узнаем посредством зрения, слуха, обоняния и т.д., не абсолютно различны; наше я вбирает в себя различные чувственные впечатления, объединяя их в целое как "совместные" свойства. Эта идея превратилась в экспериментально установленный факт. Я имею в виду исследование И. Рока (Рок И., Харрис Ч. Зрение и осязание. – В кн.: Восприятие. Механизмы и модели. М., 1974, с. 276-279.).
В его опытах испытуемым показывали квадрат из твердой пластмассы через уменьшающую линзу. "Испытуемый брал квадрат пальцами снизу, через кусок материи, так что он не мог видеть свою руку, иначе он мог бы понять, что смотрит через уменьшающую линзу... Мы... просили его сообщить свое впечатление о величине квадрата... Некоторых испытуемых мы просили как можно точнее нарисовать квадрат соответствующей величины, что требует участия как зрения, так и осязания. Другие должны были выбрать квадрат равной величины из серии квадратов, предъявляемых только зрительно, а третьи – из серии квадратов, величину которых можно было определять только на ощупь...
У испытуемых возникало определенное целостное впечатление о величине квадрата... Воспринимаемая величина квадрата... была примерно такой же, как и в контрольном опыте с одним лишь зрительным восприятием".
Итак, предметный мир, взятый как система только "объектно-объектных" связей (т.е. мир до животных и человека), амодален. Только при возникновении субъектно-объектных связей, взаимодействий возникают многоразличные и к тому же меняющиеся от вида к виду (Я и имею в виду биологический вид.) модальности.
Вот почему, как только мы отвлекаемся от субъектно-объектных взаимодействий, сенсорные модальности выпадают из наших описаний реальности…
Образ принципиально есть продукт не только симультанного, но и сукцессивного
совмещения, слития. Никто из нас, вставая из-за письменного стола, не отодвинет стул так, чтобы он ударился о книжную витрину, если знает, что витрина находится за этим стулом. Мир сзади меня присутствует в картине мира, но отсутствует в актуальном зрительном мире.
^
Некоторые общие выводы
1. Становление образа мира у человека есть его переход за пределы "непосредственно чувственной картинки". Образ не картинка!
2. Чувственность, чувственные модальности все более "обезразличиваются". Образ мира слепоглухого не другой, чем образ мира зрячеслышащего, а создан из другого строительного материала, из материала других модальностей, соткан из другой чувственной ткани. Поэтому он сохраняет свою симультанность, и это – проблема для исследования!
4. Чувственные модальности образуют обязательную фактуру образа мира. Но фактура образа неравнозначна самому образу! Так в живописи за мазками масла просвечивает предмет. Когда я смотрю на изображенный предмет – не вижу мазков, и vice versa! Фактура, материал снимается образом, а не уничтожается в нем.
В образ, картину мира входит не изображение, а изображенное (изображенность, отраженность открывает только рефлексия, и это важно!).
Шпинарская Е.Н.
Образ античного мира в картинах Н. Пуссена
Где искать, если все-таки искать, вечную и абсолютную красоту? – В Античности, так учили философы еще со времен Возрождения. Однако, хорошо известно, что период, именуемый Античностью, охватывает около двух (если не трех) тысяч лет. Классика начинается с V века до нашей эры, а последние античные мыслители доживали свой век в VI столетии нашей эры. И монолитная, цветущая, оптимистичная цельность огромной эпохи оказывается в известном смысле идеализацией, мифом, в котором отразились гуманистические идеалы новоевропейского просветительства. Но сознание снова и снова обращается вспять в поисках утраченного времени, в надежде возвратиться к младенческой безгрешности, изначальной чистоте человеческого первородства. Думами овладевает ностальгия по давно минувшим векам.
Как привлекательна эллинская цивилизация V века до нашей эры. Век Перикла, здоровой и жизнеутверждающей классики. В науке его называют «эпохой независимости» (Ф. Зелинский), «классической эпохой» (Р. Виппер). Он единодушно воспринимается как время повсеместного благоденствия, общественно-культурной активности греков, время утверждения и щедрого раскрытия их духовно-этической самобытности. Характеристика его как «эпохи расцвета» (Г. Гельмонт), высшего осуществления культурного призвания греков стала культурологической аксиомой. Однако реальная греческая классика в своей сущности амбивалентна и полна внутренних тревог. «Античная Греция, словно живой парадокс, служит как бы наглядным примером того, насколько сложно познание цивилизации», – считает А. Боннар. Эллинская история говорит о том, что за ее внешне-лицевым благополучием никогда не исчезали бродильные, разлагающие силы, которые даже в самые светлые часы ее цветения подтачивали строящееся здание. Русский исследователь ранних античных древностей Вяч. Иванов был прав, когда навал это время – вопреки его доступности и ясности – «еще недостаточно раскрытой эпохой».
Характерны противоречия и в творчестве великих античных поэтов. Вспомним о том, что Гомер, автор «Илиады» и «Одиссеи», вместе с развитием мифологии как мышления, подорвал религиозную функцию мифа. Е.М. Мелетинский пишет, что когда из мифа «изымается священная информация о мифических маршрутах тотемных предков… усиливается внимание к «семейным» отношениям тотемных предков, их ссорам и дракам, ко всякого рода авантюрным моментам», неизбежно происходит десакрализация мифа. Далее. Овидий. Он еще дальше Гомера продвинулся в художественно-литературной трактовке мифа. Его прославленные «Метаморфозы» – яркий пример эпической поэмы, которая включает в себя множество легенд (по преимуществу греческих) о превращениях богов и людей в животных, растения, камни, реки, созвездия. Но если для доисторического грека религиозно-мифологическое мировоззрение было идеологией, жизненно-нормативной ценностью, формирующей его поведение и сознание, то Гомер и Овидий превращают миф в объект литературного творчества, религиозное его начало сводят к эстетике, мифологию низводят до эпоса. У Гомера и Овидия происходит метаморфоза с мифологией: она превращается в эпос. Уже поэты и мудрецы Греции подметили, что вместе с мифом было утрачено нечто настолько важное и необходимое для жизни грека, чего не могут заменить ни эпос, ни лирика, ни драматургия, ни философия. Такова цена, заплаченная за желание «постичь окружающий мир, узнать, из чего он сделан и как он сделан, и, разгадав его законы, научиться управлять ими».
В то же время «цивилизация греков сопрягает мир и человека», через борьбу и битву соединяет в гармонии, и такой подход делает Античность настолько богатой идеями и всевозможными превращениями, и настолько яркой, что сознание всех последующих европейских эпох не может обойтись без овладения ее культурой.
Обращение к Античности – одна из важнейших черт в искусстве Ренессанса. Уже сам термин подразумевает именно возрождение античности. В XV веке прочно установилось мнение, что античность – это великое прошлое, которое закончилось, и на смену ему пришли средние века. «Media aetas» (средний век) сменил «santa vetustas» (святую старину).
Влияние античной эстетики на теорию и практику ренессансного искусства необычайно важно. Альберти пытался применить по отношению к произведению живописи категории классической риторики: вымысел (inventione), композицию (compositione), ввел почерпнутое также у античных авторов понятие «convenienza» или «concinnitas», что лучше всего можно объяснить словом «гармония». Из стремления к системе и требования гармонии отдельных частей выросла наука о пропорциях человеческого тела и идеальной соразмерности. Художники высокого Возрождения почувствовали в произведениях Фидия и Поликлета, в трактатах Витрувия возможность синтеза лучшего, что дает натура, и, более того, восприняли пример Античности как призыв к созданию идеального духовно и физически образа. Поиски этого образа привели к возникновению лозунга «превзойти натуру» («superare la natura»). Альберти в «Десяти книгах о зодчестве» пишет: «Признаюсь тебе: если древним, имевшим в изобилии у кого учиться и кому подражать, было не так трудно подняться до познания этих высших искусств, которые даются нам ныне с такими усилиями, то имена наши заслуживают тем большего признания, что мы без всяких наставников и без всяких образцов создаем искусства и науки неслыханные и невиданные».
Античность и ее переживание Возрождением осмысляется следующими столетиями. Классицизм находит воплощение своих общественных и культурных идеалов опять же в Древней Греции и республиканском Риме. Новые художественные идеи возникают в результате переработки идей давно существующих и практикуемых. Именно обращение к античному искусству, к образам и приемам классики и породило сам термин «классицизм». Значение античного искусства как непререкаемого образца составляет основу последовательно разработанной доктрины классицизма, действующей в живописи, литературе и драматургии.
Правда, как и внутри образцового периода, как мы вкратце упомянули выше, с античностью при ее осмыслении классицизмом (и Возрождением) происходят значительные метаморфозы. Поэтические образы древности – Медея, Геракл, Гораций, Германик предстают в классицизме как олицетворение присущим им издревле страстей, неизменных и очищенных от всего, что было отпечатком их «варварского века». Неотделимость поэтического видения от рационального умозрения выражается в тщательном отборе «идеальных моделей» и «идеальных страстей», причем насыщенных высокой общественной или моральной идеей. Таким образом, с классическими образами происходят превращения, к тому же превращения благодаря культу разума, появившемуся не без влияния античного толкования эстетики через математику. Мировоззрение классицизма возвеличивает аналитический подход к Прекрасному, разум из «одного из» становится основным критерием прекрасного. Тема природы – высшее воплощение разумности. Так считает классицизм, и, как в случае с античными персонажами эпоса, не допускает в искусство природы «варварской», необработанной. В результате пейзаж, например, в живописи преобразован в идеально продуманную композицию, полностью исключающую случайности и нюансы реальной местности. В классицизме проведена своеобразная реконструкция жизни, причем во всех ее проявлениях, противопоставлены несовершенству действительности идеалы порядка и суровой дисциплины, с помощью которых должны преодолеваться трагические коллизии реального бытия.
Самым популярным источником для экспериментов с античными сюжетами и образами в классицизме были «Метаморфозы» Овидия. Обращение к поэме было совершенно в духе гуманистической культуры XVII столетия. Трудно назвать другое литературное произведение, которое оказало бы такое влияние на изобразительное искусство этого времени. Эстетическое творчество, являясь частью духовной, разумной деятельности человека, вводя в свою сферу «материал жизни», очищало его от всего несущественного. Так считали представители классицизма. Овидий подтолкнул их к этой идее: он мастерски упускал в сюжетах мифов все то, что с его точки зрения несущественно.
Трудно перечислить имена всех художников, черпавших сюжеты и вдохновение в поэме. Мы остановимся на одном из них. Это Никола Пуссен (1594-1665).
Пуссен известен как глава французской классицистической живописи XVII века, но сначала хотелось бы представить его как восторженного читателя Овидия, пронесшего любовь к «Метаморфозам» через всю жизнь, а затем как создателя своего, удивительно притягательного образа античного мира. Пуссена можно условно отнести к третьему поколению, чье творчество было инспирировано античностью.
Сохранившееся произведения Пуссена раннего парижского периода иллюстрируют «Метаморфозы» Овидия и «Энеиду» Вергилия. Из «Метаморфоз» художник выбирает сюжеты о закономерностях природных превращений. Предполагают, что на Пуссена оказали влияние более ранние иллюстрации к Овидию из издания «Ланжелье» 1619 года. Однако для Пуссена характерно более вдумчивое отношение к тексту. Он ищет большую выразительность драматического действия, вводит недостающие в тексте, по его мнению, фигуры. В рисунках «Фетида и Ахилл», «Превращение Акида в речного бога» множество фигур, каждая из которых выражает какое-то одно чувство. Вместе эти фигуры образуют многообразную эмоциональную картину. Выявляется алфавит живописца – раскрытие драматического события через состояние его участников, воплощенное в позе и жесте. Такого же плана рисунки «Адониса» и «Похищение Европы».
Метаморфозы по Овидию и Пуссену – это новая жизнь, обретшая новое значение. Процесс превращения всегда очень богат событиями: они быстро сменяют друг друга и имеют огромное количество свидетелей. Работы Пуссена на сюжеты «Метаморфоз» очень точно передают эти качества Овидиевой поэмы. Они тоже богаты персонажами и событиями. Характерным примером может служить картина «Царство Флоры» (около 1631).
Она представляет собой многофигурную композицию, имеющую ясный, размеренный, буквально музыкальный ритм. Подчиняясь этому ритму, в картине живут многочисленные герои Овидия. Можно сказать, что Пуссен доводит до предела насыщенность древнеримского текста – «Царство Флоры» вмещает в себя героев сразу нескольких глав. Причем каждый персонаж полноценно рассказывает свою историю. Здесь и гибель Аякса, бросающегося на меч, и Клития, влюбленная в Аполлона, и Эхо, и любующийся собственным отражением Нарцисс, и Адонис, и Гиацинт. Все они дали после своей смерти жизнь различным цветам, украсившим благоуханное царство Флоры. Она изображена в центре полотна – изящная и грациозная, осыпающая землю цветами.
Рассмотрим еще одну картину, точнее два ее варианта, как довольно резкий переход от восприятия античности «по Овидию» к античности «по Пуссену». Сюжет довольно необычный: пастухи неожиданно обнаруживают гробницу с надписью «И я был в Аркадии…» Счастливая Аркадия могла бы служить отличным фоном для бесконечно сменяющих друг друга персонажей Овидия, но оказывается отправной точкой для размышлений о смысле жизни. Пуссен заставляет замолчать шум голосов и событий, чтобы услышать, наконец, что-то большее. Поэтому вполне закономерно воспринимается уменьшение персонажей во втором варианте «Аркадских пастухов» (1650). А альтернативой людскому шумному окружению становится молчаливая и величавая природа. Ей начинает уделяться все большее внимание.
Для Пуссена природа – олицетворение высшей гармонии бытия. Человек утратил свое главенствующее положение, он воспринимается только как одно из многих порождений природы, законам которой вынужден подчиняться. Как замечает В.Н. Прокофьев, исследователь французского изобразительного искусства XVII века и творчества Пуссена в частности: «теперь сюжет – человеческое действие – уходит вглубь природного целого», имея в виду антикизированную пейзажную живопись Пуссена после 1643 года. Пуссеновские пейзажи проникнуты ощущением грандиозности и величия мира. Громоздящиеся скалы, купы пышных деревьев, кристально прозрачные озера, прохладные родники, текущие среди камней и тенистых кустов, соединяются в пластически ясной, целостной композиции, основанной на чередовании пространственных планов, каждый из которых расположен параллельно плоскости холста. Колористическая гамма очень сдержанна, чаще всего строится на сочетании холодных синих и голубоватых тонов неба и воды и теплых коричневато-серых тонов почвы и скал.
В каждом пейзаже создается свой неповторимый образ: «Пейзаж с Полифемом» (1649), «Пейзаж с Геркулесом и Какусом» (1649), «Похороны Фокиона» (после 1648), пейзажный цикл «Четыре времени года».
Одна из вершин в творчестве Никола Пуссена – картина «Пейзаж с Полифемом».
От зрителя, остановившегося перед картиной, требуется внимание и настойчивость. Работа называется «Пейзаж с Полифемом», но даже чтобы увидеть Полифема, должно потрудиться. Могучая фигура циклопа является как бы продолжением горы, на которой он сидит и играет на дудочке. Фигура располагается в центре полотна, но на дальнем плане.
Вспомним легенду о Полифеме: ужасный, страшный, жестокий циклоп Полифем влюбился в нимфу Галатею. Галатея же любила прекрасного юношу Акида, и страсть чудовища была для нее отвратительна. Однажды Полифем выследил их и забросал Акида каменными глыбами. Акид превратился в речного бога, а Галатея потом пересказывает слова циклопа, обращенные к ней:
Ты, Галатея, белей лепестков белоснежной лигустры,
Вешних цветущих лугов и выше ольхи длинноствольной,
Ты, светлей хрусталя, молодого игривей козленка!
Глаже тех раковин ты, что весь век обтираются морем;
Зимнего солнца милей, отрадней, чем летние тени;
Горных платанов стройней, деревьев щедрее плодовых;
Льдинки прозрачнее ты; винограда поспевшего слаще.
Мягче творога ты, лебяжьего легче ты пуха…
Поистине удивительна такая нежность слов в устах Полифема. «Жестокий и ужасный» Полифем становится «влюбленным» – с циклопом произошли необычайные метаморфозы. Раньше главным его развлечением было швырять камни в подходящие к острову корабли, теперь это игра на свирели. Полифем с помощью Пуссена стал вечно играющим музыку. Музыка прекрасна и гармонична, связана с природой. Прихотливая игра контура облаков над Полифемом – сама музыка, льющаяся из свирели циклопа. Музыка и облака превращаются друг в друга, перевоплощаются в гармоничное начало природы. Метаморфозы – понятие, которым можно истолковать все в картине. Метаморфозы самых разнообразных явлений находятся в любви и согласии между собой.
Любовь – главный ключ к картине. В свою очередь картина является своеобразным способом помочь природе обрести устойчивое и умиротворенное состояние любви и красоты. Это качество изначально присуще природе, но часто исчезает за суетностью и чрезмерной деятельностью человека. Пуссен же исключает суету и оставляет возможность природе быть как бы наедине с собой.
Античность выступает здесь как одна из метаморфоз природы и человечества. Опять превращения и опять любовь. Одно из другого и наоборот: любовь из превращения и превращения из-за любви. Примеров великое множество. В мифах это истории об Аполлоне и Дафне, Зевсе и Ио, Зевсе и Европе, Посейдоне и Деметре. Этот список можно продолжать очень долго. Главная метаморфоза любви – человек становится человеком. И если рассматривать «Пейзаж с Полифемом» как произведение, в котором «душа Пуссена выразилась наиболее цельно и полно» (А. Н. Бенуа), то становится ясным, почему для картины выбирается миф о Полифеме: человеком становится чудище. Хотя аналоги такого рода событию есть и в более ранних литературных произведениях. В поэме о Гильгамеше, которая на тысячу с лишним лет старше «Метаморфоз», есть история об Энкиду, который жил раньше среди диких зверей, но, полюбив Шахмат, стал совсем другим, стал человеком. Эпос говорит о нем: «Стал он умней, разуменьем глубже».
Вернемся к Овидию:
Клином, длинен и остер, далеко выдвигается в море
Мыс, с обоих боков омываем морскою волною.
Дикий циклоп на него забрался и сел посередке.
Влезли следом за ним без призора бродящие овцы.
После того как у ног положил он сосну, что служила
Палкой пастушьей ему и годилась бы смело на мачту
Взял он перстами свирель, из сотни скрепленную дудок,
И услыхали его деревенские посвисты горы,
И услыхали ручьи…
Пуссен очень точно воспроизводит в живописи строчки поэмы. Гора, служащая ложем Полифему, помещена в центр картины. Сам Полифем почти сливается с грубой массой горы, уподобленной курящемуся вулкану. Любопытно, что в тексте «Метаморфоз» есть указание на вулкан. Полифем восклицает:
Я пламенею, во мне нестерпимый огонь взбушевался, -
Словно в груди я ношу всю Этну со всей ее мощью,
Перенесенной в меня!
Дальше передвигаясь взглядом по картине, отмечаешь идеальную продуманность композиции. Она подчеркнуто статична. Используется множество приемов: строгое чередование вертикалей и горизонталей, параллельных границам холста. Потом симметрия: очертания скалы слева повторяются в силуэте дерева справа, а гора с Полифемом посередине образует правильный треугольник. Это иллюстрирует глубокое почтение Пуссена перед античным искусством, его знание о вере древних в ближайшее родство симметрии и гармонии, воплощающих идею красоты.
В пространстве холста можно выделить четыре плана. Первому соответствуют фигуры речного божества, нимф и сатиров; второму – люди, возделывающие поле; третьему – скалистый берег моря с Полифемом на одной из вершин; четвертому – море и город на побережье. Первый план сопоставляется с третьим, второй с четвертым. Пуссен верен идее гармонии во всем: не нарушая перспективного строя и соблюдая условия, заданные темой (Полифем должен намного превышать всех размерами), живописец связывает персонажи отношением соизмеримости. Отсюда одномасштабность фигур первого плана и Полифема. На первом плане представлены различные олицетворения природы: речное божество, богини лесов дриады, нимфы, сатиры, на третьем Полифем – воплощение природной стихии.
Сама природная стихия статична. Она написана очень тщательно подобранными цветами, превосходно согласованными между собой. Отдельного разговора заслуживает тон: главенствует темная, почти не разбиваемая светом моделировка изображения, что очень сильно контрастирует со светлым текстом «Метаморфоз» и очень светлым я ярким по колориту «Царством Флоры». Опять же через «Аркадских пастухов» идет «потемнение» пуссеновских пейзажей. Более или менее устойчивая, статичная гармония оказывается возможной при неярком освещении. С помощью тона и цвета среда в картине почти поглощает персонажей.
Темный тон ассоциируется с вечностью, но также с черной пустотой хаоса. Многие исследователи творчества Пуссена замечают, что «счастливая утопия Пуссена далеко не безмятежна». Что же все-таки несет в себе картина – гармонию или ее противоположность?
«Пейзаж с Полифемом» был написан в Риме, под голубым и ярким небом, рядом с пестрой и шумной красотой итальянских улиц. Альтернативой видимому живому окружению стал «Пейзаж…», в котором создан идеальный, но замкнутый мир.
Даже если попытаться продолжить его за рамки картины, окажется, что он замыкается в чудную панораму. Или постепенно переходит в свое собственное зеркальное отражение. Неужели столь очаровательный пейзаж не в состоянии обратиться хотя бы на миг в реальность, одаривающую нас гармонией? Есть ли выход на «грешную землю»? С правого края картины за пышным деревом виднеется море, а еще дальше – город. Это самое светлое место в картине. Люди, занятые своими делами на втором плане «Пейзажа…» видимо, пришли оттуда.
Но мы, зрители, находимся с этой стороны, и до города, населенного людьми, надо еще добраться взглядом. Там, видимо, очень хорошо, солнце и вода дарят спокойствие и радость. В картине очень много изображений воды. Может быть, именно она и является заветным ключом, открывающим путь от земного мира к миру идеальному.
В середине композиции есть озера и величавая река, на переднем плане тщательно выписан прозрачный ручей, омывающий камешки, кувшин с водой.
Внимательно, неторопливо разглядывая картину, невольно начинаешь чувствовать прохладу воды, подглядывать вместе с сатирами за нимфами и дриадами, и почти оказываешься в этом идеальном мире, пока не встретишь неожиданное препятствие. Это мудрец (фигуру в картине В.Н. Прокофьев называет мудрецом, С.М. Даниэль – богом реки) в лавровом венке. Он спокойно наблюдает за происходящим, призывает присоединиться к созерцанию пейзажа, но одновременно является сторожем гармонии. Прежде чем, пойти дальше, зрителю нужно заслужить его доверие, в отличие от персонажей картины, которым, как участникам гармонии, разрешается все. Люди и другие обитатели картины, занимающиеся своими делами, не внемлют завораживающей музыке. Ее слышат мудрец, сам Полифем и, пожалуй, величественная природа. Мы же, приближаясь к Полифему, встречаем там все меньше и меньше персонажей. Полифема еще долго никто и ничто не будет интересовать, вот его и оставили в покое наедине со своей музыкой.
Пуссен создал свой собственный образ античного мира, если не сказать совсем другой, особенный мир. Симметрия и гармония, строгое подчинение композиции замыслу художника, основанного на классицистическом каноне, находятся на самой границе живого мира. Еще немного и возобладание одной только догматической правильности приведет к омертвлению персонажей. Они и сейчас чрезвычайно самодостаточны: им не нужны зрители, не нужны соседи по картине, вплоть до опасности ненужности самим себе. В.Н. Прокофьев отмечает такую же ситуацию в знаменитом автопортрете Пуссена (1650): «величественная неприступность монолитной фигуры художника-мыслителя готова обернуться одиночеством, жесткая математическая организация пространства сковывает ее, как бы впаивая навечно в недвижную кристаллическую структуру».
Тщательно высчитанная и самодостаточная гармония обречена на бездеятельность, и, как следствие, уничтожение. Интересно наблюдать, что неподготовленный зритель редко когда остановится у исследуемого нами эрмитажного шедевра: слишком темно, слишком правильно, чересчур трудоемко для восприятия.
Возможна ли гармония в самодостаточности? Возможен ли диалог, процесс общения с математически выверенной композицией?
Вспомним о том, что одной из основных функций искусства является общение. Следовательно, цвет, свет, найденное с их помощью спокойствие нужны для того, чтобы передать зрителю ощущение гармонии. Художник использует все доступные ему средства, даже несколько «перегружает» классицизмом, чтобы напомнить о целостности бытия, величавости и красоте природы. Царящее в «Пейзаже с Полифемом» Прекрасное одаривает чуткого зрителя своим светом, если он найдет в себе силы вырваться из суетности повседневного мира и посвятит себя созерцанию. «Прошлое становится здесь активной воспитующей силой, а история впервые – главным орудием воздействия на настоящие ради будущего», – замечает В.Н. Прокофьев о роли античности в творчестве Пуссена (причем выделяет особо, что даже библейская «Священная история» именно у Пуссена выступает как история античная).
Вспомним об Афродите. По Эмпедоклу Афродита есть символ объединяющего начала. Она дарит миру состояние «досточтимой гармонии», которое и изображено в «Пейзаже с Полифемом». Это точка неподвижности в самом конце пути наверх. В ней, в этой точке, уже по Аристотелю, царит покой. Тревоги и страсти чувственно воспринимаемого мира в ней затихают, и бытие замирает в блаженном, безмятежно-царственном оцепенении. Вселенная, равная сама себе, остается наедине с собой: ее недра уже не терзают ни муки рождения, ни муки умирания. Она как бы отдыхает после перенесенных испытаний, преодолев в себе раздвоение и множественность. Это самый счастливый, «звездный» час вселенской жизни: все вещи объяты первородным равенством, примерены в «единорождающем лоне».
Эти мысли о спокойствии и гармонии рождены древнегреческими философами, Эмпедоклом и Аристотелем, но в значительной мере характеризуют «Пейзаж с Полифемом», написанный французским художником XVII века. В противоположность насыщенным движением и страстью «Метаморфозам» Овидия, с иллюстрирования которых началось общение с античностью Н. Пуссена.
Античность сделала из Пуссена страстного поклонника, вызвала к жизни его творчество. Но насколько античность в своей сущности была амбивалента, настолько и ее переживание Пуссеном имеет в себе несколько вариантов, от «Царства Флоры» через «Аркадских пастухов» к «Пейзажу с Полифемом».
Остановился Н. Пуссен на таком понимании античности, которое более всего отразилось в его пейзажах, где главным действующим лицом стала Природа, а способом ее существования – гармония.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Византийская культура автора Каждан Александр Петрович Из книги Избранные труды. Теория и история культуры автора Кнабе Георгий Степанович«Анналы» Тацита и конец античного Рима До тех пор пока деятельная ответственность гражданина перед своим государством была не просто воспоминанием и не просто иллюзией, а именно общественным идеалом, живым в сознании многих, нерушимая верность ему оставалась хоть и не
Из книги Кино Японии автора Сато ТадаоГлава 10 Эпоха перелома. Исчерпание античного компонента национальной культуры Мы неоднократно убеждались в том, что непреходящая роль античного наследия в культуре последующих веков как в Западной Европе, так и в России основывалась на некоторых определяющих чертах
Из книги Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира автора Бартон Элизабет3. Игра глаз в картинах Одзу и Нарусэ В предыдущей части мы видели, как Одзу избегает показывать персонажей лицом к лицу, предпочитая, чтобы они смотрели в одном направлении. Может быть, это было вызвано и его пристрастием к симметричным фигурам, статичной композиции и
Из книги Социальные коммуникации автора Адамьянц Тамара Завеновна Из книги Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии автора Банников Константин Леонардович§ 6. Коммуникативные интенции в «картинах мира» разных интерпретационных групп аудитории При взаимодействии с окружающей средой, в том числе информационной, в сознании человека складываются индивидуальные, только ему присущие представления о действительности
Из книги Риторика и истоки европейской литературной традиции автора Аверинцев Сергей Сергеевич Из книги Искусство жить на сцене автора Демидов Николай ВасильевичАнтичная риторика и судьбы античного рационализма У слов - своя судьба. Поистине примечательно постоянство, с которым термины определенного ряда тяготеют к негативному переосмыслению. Над этим фактом стоит задуматься.Самым первым в европейской традиции обозначением
Из книги Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе] автора Киле ПетрОбраз внешний и образ внутренний Одного актера такой резко характерный текст толкнет на то, что он, почувствовав себя Ваней-мясником, очень мало изменится внешне: у него не появится ничего от деревенского парня старого времени; он изменится, главным образом, внутренне -
Из книги Язык и человек [К проблеме мотивированности языковой системы] автора Шелякин Михаил АлексеевичТайна античного миросозерцания Задумывались ли вы, почему миросозерцание древних греков, сияющее и поныне, как свет из-за горизонта, сохраняет свою удивительную привлекательность и чудесную животворную силу, что проявило себя в расцвете искусств и мысли в эпоху
Из книги Мифы и правда о женщинах автора Первушина Елена Владимировна7.3. Отражение в семантической системе языка антропосубъектного уподобления реалий внутреннего мира реалиям внешнего мира На отражение в семантической системе языка этого типа атропоцентризма обратили внимание А.А. Потебня и М.М. Покровский. Так, А.А. Потебня заметил, что
Из книги Москвичи и москвички. Истории старого города автора Бирюкова Татьяна Захаровна Из книги Повести. Очерки. Воспоминания автора Верещагин Василий Васильевич Из книги Художественная культура русского зарубежья, 1917–1939 [Сборник статей] автора Коллектив авторовНаполеон I в России в картинах В. В. Верещагина ПредисловиеИзучение жизни и деятельности такого вершителя судеб своего времени, каким был Наполеон I, представляет большой интерес, - говорю об изучении разностороннем, исключающем поклонение легенде. Обыкновенно
Из книги Образ России в современном мире и другие сюжеты автора Земсков Валерий Борисович Из книги автораОбраз В данном случае имеется в виду не то общее значение понятия, которое применяется как общая характеристика имагологической деятельности (образ России, образ Франции и т. п.), но образ в конкретном поэтологическом значении – образы, которые создаются литературой,
Заключение
Таким образом, сравнение ССПМ на зрительные стимулы в случае оценки их длительности и без нее позволило обнаружить комплекс позитивно-негативных компонентов (N400, N450-550, Р№50-500, Р500-800), появляющийся спустя 400 мс после начала стимула и вероятно отражающий поиск и извле-
чение СЭВ из долговременной памяти, сравнение СЭВ с длительностью предъявленного сигнала, вербализацию и озвучивание результата оценки.
Методом дипольной локализации установлено, что источники этих компонентов ССПМ предположительно находятся в полушариях мозжечка, височной коре и островковой доле мозга.
Литература
1. Лупандин В.И., Сурнина О.Е. Субъективные шкалы пространства и времени. - Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991. - 126 с.
2. Сурнина О.Е., Лупандин В.И., Ермишина Л.А. Некоторые закономерности изменения субъективного временного эталона // Физиология человека. - 1991. - Т. 17. - № 2. - С. 5-11.
3. Пасынкова А.В., Шпатенко Ю.А. О механизме субъективного отражения времени // Вопросы кибернетики. Проблемы измерения
психических характеристик человека в познавательных процессах. - М.: ВИНИТИ, 1980. - 172 с.
4. Махнач А.В., Бушов Ю.В. Зависимость динамики эмоциональной напряженности от индивидуальных свойств личности // Вопросы психологии. - 1988. - № 6. - С. 130.
5. Luscher M. The Luscher color test. - L-Sydney, 1983. - 207 p.
6. Delorme A., Makeig S. EEGLAB: an open source toolbox for analysis of single-trial EEG dynamics including independent component analysis // J. Neurosc. Meth. - 2004. - V. 134. - P. 9-21.
7. Kavanagh R., Darccey T. M., Lehmann D. and Fender D.H. Evaluation of methods for three-dimensional localization of electric sources in the human brain // IeEe Trans Biomed Eng. - 1978. - V. 25. - P. 421-429.
8. Иваницкий А. М. Главная загадка природы: как на основе работы мозга возникают субъективные переживания // Психол. журн. - 1999.
Т. 20. - № 3. - С. 93-104.
9. Наатанен Р. Внимание и функции мозга: Учеб. пособие: Пер. с англ. под ред. Е.Н. Соколова. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. - 560 с.
10. Madison G. Functional modelling of human timing mechanism // Acta Universitatis Upsaliensis. Comprehansive Summaries of Upsala Dissertations From the Faculty of Social Sciences. - 2001. - V. 101. - 77 p. Upsala. ISBN 91-554-5012-1.
11. Ivry R. and Mangles J. The many manifestations of a cerebellar timing mechanism // Presented at the Fourth Annual Meeting of the
12. Ivry R. and Keele S. Timing functions of the cerebellum // J. Cognitive Neurosc. - 1989. - V. 1. - P. 136-152.
13. Jeuptner M., Rijntjes M., Weiller C. et al. Localization of cerebellar timing processes using PET // Neurology. - 1995. - V. 45. - P. 1540-1545.
14. Hazeltine E., Helmuth L.L. and Ivry R. Neural mechanisms of timing // Trends in Cognitive Sciences. - 1997. - V. 1. - P. 163-169.
Поступила в редакцию 22.12.2006
Н. А. Чуешева
ПОНЯТИЕ «ОБРАЗ МИРА» В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКЕ
Понятие «образ мира» не ново для современной науки. Оно активно используется философами, психологами, лингвистами. Понятие «образ мира» зачастую заменяется рядом близких по смыслу понятий - «картина мира», «схема реальности», «модель универсума», «когнитивная карта». Традиционно под образом мира понимается некоторая совокупность или упорядочная многоуровневая система знаний человека о мире, о себе, о других людях и т.д, которая опосредует, преломляет через себя любое внешнее воздействие . Ранее на данное понятие обращалось внимание только культорологией, историей культуры, этнологией и лингвистикой, которые занимались изучением картины мира разных народов. В рамках философии подчеркивается, что индивидуальное сознание в своем становлении опирается на научную кар-
тину мира, которая трактуется как структурный элемент системы научного знания. Картина мира, в отличие от мировоззрения, есть совокупность мировоззренческих знаний о мире, «совокупность предметного содержания, которым обладает человек» (Ясперс) . Лингвисты утверждают, что образ мира формируется на основе того или иного языка и определяется его спецификой. В культурологии изучаются вопросы опосредования образа мира субъекта особенностями культуры, к которой данный субъект принадлежит. Социологи акцентируют свое внимание на отражении в субъективном образе мира человека различных социальных объектов, явлений и связей между ними.
Проблема образа также относится к числу важнейших проблем психологической науки. По мнению
Н. А. Чуешева. Понятие «образ мира» в психологической науке
многих исследователей, разработка проблемы образа имеет большое значение не только для теоретической психологии, но и для решения многих практических задач. В психологии картина мира рассматривается в контексте мира конкретного человека и мира в целом.
Введение этого понятия в психологическую науку связано, главным образом, с разработкой общепсихологической теории деятельности (Леонтьев А. Н., 1979). Ключевой идеей А. Н. Леонтьева было утверждение о том, что в процессе построения образа предмета или ситуации главное значение имеют не отдельные чувственные впечатления, а образ мира в целом .
Рассматривая процессы порождения и функционирования образа, А. Н. Леонтьев обращается к самому человеку, к его сознанию. Он вводит понятие о пятом квазиизмерении, в котором открывается объективный мир. Это - смысловое поле, система значений. Введение данного понятия позволило понять, как в процессе деятельности индивид строит образ мира, в котором он живет, и его действия, которыми он переделывает и частично создает образ, т.е. каким образом функционирует образ мира, опосредствуя деятельность индивида в объективно реальном мире. Индивид строит, по мнению А. Н. Леонтьева, не Мир, а Образ, «вычерпывая» его из объективной реальности. В результате процесса восприятия получается образ многомерного мира, образ объективной реальности.
Кроме того, А. Н. Леонтьев утверждает, что мир в его отдаленности от субъекта амодален. Модальности возникают только при возникновении субъектнообъектных связей, взаимодействий. В картину мира входят невидимые свойства предметов: амодальные - открываемые экспериментом, мышлением и сверхчувственные - функциональные свойства, качества, которые в «субстрате объекта не содержатся» . Сверхчувственные свойства предмета и представлены в значениях. В картину мира входит не изображение, а изображенное. Образ мира не является некоторой наглядной картинкой или копией, оформленной на «языке» той или иной чувственной модальности.
Данное положение послужило толчком для дальнейшей разработки проблемы, определило тематику последующих работ, которые, в свою очередь, подчеркивали, что «в психологии проблема восприятия должна ставиться как проблема построения в сознании индивида многомерного образа мира, образа реальности» .
Дальнейшая разработка проблемы связана с именами С. Д. Смирнова, А. С. Зинченко, В. В. Петухова и др. В их работах понятие «образ мира» приобретает иной статус, чем в работе А. Н. Леонтьева, и является ключевым понятием при изучении и анализе познавательных процессов.
Принципиальным, ключевым положением для С. Д. Смирнова (1981) стало различение между «ми-
ром образов», отдельных чувственных впечатлений и целостным «образом мира» .
При определении образа мира С. Д. Смирнов указывает на понимание того, что не мир образов, а образ мира регулирует и направляет деятельность человека. Раскрывая такое противоречие, он отмечает основные характеристики образа мира:
Амодальный характер образа мира, так как в него входят и сверхчувственные компоненты, такие, как значение, смысл. Представление об амодальном характере образа мира позволяет утверждать, что в него входят не только те свойства объектов, которые обнаруживаются на основе взаимодействий «объект-субъект», но и те свойства объектов, для обнаружения которых необходимо взаимодействие двух или нескольких объектов. Образ мира человека является формой организации его знаний;
Целостный, системный характер образа мира, т.е. несводимость к совокупности отдельных образов;
Многоуровневая структура образа мира (наличие в нем ядерных и поверхностных образований) и проблема носителей отдельных составляющих образа мира, эволюции его как целого;
Эмоционально-личностный смысл образа мира;
Вторичность образа мира по отношению к внешнему миру.
Таким образом, С. Д. Смирнов показывает, как понятие «образ мира» в том аспекте, который был предложен А. Н. Леоньевым, позволяет сделать решительный шаг к пониманию того, что познавательные процессы имеют активную природу.
Анализ вышеуказанных проблем показывает круг вопросов, связанных с введением понятия образа мира в проблематику чувственного познания.
В. В. Петухов показал необходимость дальнейшей разработки понятия «образ мира» и представил операциональное содержание этого понятия применительно к психологии мышления.
Рассматривая различные средства и приемы решения мыслительных задач, он определил специфику адекватной единицы эмпирического изучения представления мира. Такой единицей, по его мнению, должно быть определенное единство ядерных и поверхностных структур .
Ф. Е. Василюк исследовал образ мира с точки зрения типологии жизненных миров и развил принципиальное свойство образа - субъективность, и таким образом вывел на первый план эмоциональный компонент образа мира .
Проблема взаимосоотношения субъективного опыта и образа мира является центральной в исследованиях Е. Ю. Артемьевой. Она указывает, что такое интегральное образование, как субъективное представление мира (образ мира), несет в себе «следы всей предыстории психической жизни субъекта» . Таким образом, должна существовать структура, которая способна быть регулятором и строительным
материалом образа мира, и таковой является структура субъективного опыта. В эту структуру входят три слоя. Первый, самый поверхностный - «перцептивный мир» (Артемьева, Стрелков, Серкин, 1983). Перцептивный мир обладает четырьмя координатами пространства, а также характеризуется значениями и смыслами. Специфичность этого слоя заключается в том, что его «строительный материал», его фактура - модальные . Этот слой соотносится с поверхностными структурами образа мира.
Следующий слой - семантический. В этом слое зафиксированы следы взаимодействия с объектами в виде многомерных отношений. По природе они близки «к семантикам - системам так или иначе понимаемых “значений”». Следы деятельности зафиксированы в виде отношений и являются результатом трех ступеней генеза следа (сенсорно-перцептивного, пред-ставленческого, мыслительного). Этот слой является переходным между поверхностными и ядерными структурами (при сопоставлении со слоями образа мира). При описании членения субъективного опыта по слоям это слой Е. Ю. Артемьевой назван «картиной мира».
Третий, наиболее глубокий, соотносим с ядерными структурами образа мира и формируется при участии понятийного мышления - слой амодальных структур, образующийся при «обработке» семантического слоя. Этот слой обозначен в узком смысле образом мира.
Картина мира находится в своеобразном отношении с образом мира. Картина мира является некоторой совокупностью отношений к актуально воспринимаемым объектам, тесно связана с восприятием. Она более подвижна, в отличие от образа мира, и управляется образом мира, а строительный материал поставляет «перцептивный мир» и восприятие.
Интересный подход к пониманию картины мира представлен в работе Н. Н. Королевой . Ею была предпринята попытка разработать понятие «картина мира» в плане личностного подхода к мировосприятию человека. С точки зрения указанного подхода картина мира личности представляет собой сложную субъективную многоуровневую модель жизненного мира как совокупность значимых для личности объектов и явлений. Определены базисные образующие картины мира личности, которыми являются инвари-ативные смысловые образования как устойчивые системы личностных смыслов, содержательные модификации которых обусловлены особенностями индивидуального опыта личности. Смысловые образования в картине мира выполняют репрезентативную (представление жизненного мира субъекту), интерпретативную (структурирование, интерпретация жизненных явлений и событий), регулятивную (регуляция поведения человека в жизненных ситуациях) и интегративную (обеспечение целостности картины мира) функции. Смысловая организация картины мира
имеет «синхронический» план, задающий основные классы объектов смыслового поля личности и представленный системой смысловых категорий, и «диахронический», отражающий базисные параметры интерпретации, оценивания и динамики картины мира и представленный системой смысловых конструктов. На наш взгляд, данный подход позволяет глубже проникнуть во внутренний мир личности и воссоздать ее индивидуальное своеобразие.
Понимание содержательной стороны образа мира представлено в работе Ю. А. Аксеновой . Ею вводится понятие «картина мироустройства», бытуемая в индивидуальном сознании и понимаемая как одно из измерений картины мира субъекта. Картина мироустройства (индивидуальная или универсальная) представлена как способ описания мира, способ, с помощью которого человек понимает мир и себя. Выбирая тот или иной способ описания мира, человек проявляет себя, структурируя мир в своем сознании, утверждает свое место в этом мире. Таким образом, от выбора способа описания мира зависит полнота освоения и умение проявить свое глубинное, сущностное начало.
Е. В. Улыбина рассматривала диалогическую природу обыденного сознания и знаково-символические механизмы функционирования данного конструкта. В результате процесса символизации происходит преодоление материально-предметной конкретики явлений объективного мира. Проведенные психологические эксперименты позволили реконструировать значимые аспекты картины мира субъекта .
Е. Е. Сапогова построение образа мира в индивидуальном сознании рассматривает как способность человека произвольно управлять процессами отражения, а отражение, в свою очередь, представляет опосредование знаковыми системами, которые позволяют человеку присваивать общественно-культурный опыт цивилизации. По ее мнению, «образ мира» имеет деятельностную и социальную природу. Сформировавшись в онтогенезе, образ мира становится «порождающей моделью» действительности. В своей работе «Ребенок и знак» Е. Е. Сапогова ссылается на В. К. Вилюнаса, считающего, что «именно глобальная локализация отражаемых явлений в «образе мира», обеспечивающая автоматизированную рефлексию человеком того, где, когда, что и зачем он отражает и делает, составляет конкретно-психологическую основу осознанного характера психического отражения у человека. Осознавать - значит отражать явление «прописанным» в главных системообразующих параметрах образа мира и иметь возможность в случае необходимости уточнить его более детальные свойства и связи» .
Трудно не согласиться с мнением А. П. Стеценко, считающего, что необходимо обращаться к понятию «образ мира» в том случае, когда перед исследователем стоит задача «... выявления особых структур психического отражения, обеспечивающих ребенку воз-
E. H. Галактионова. Жест как фактор психического развития ребенка
можность достижения специфически человеческих целей - целей ориентирования в мире социальной, предметной реальности, т.е. в мире «людей и для людей», - с перспективой осуществления в дальнейшем управления процессом такого ориентирования» . Иначе говоря, решение такого рода задач позволит определить закономерности возникновения, механизм развития в онтогенезе специфических человеческих способностей познания. Все это, по мнению А. П. Стеценко, является фундаментом формирования процессов познания и является предпосылкой последующего развития ребенка.
Рассматривая понятие «образ мира» в рамках теории психологических систем (ТПС), необходимо указать, что данная теория является вариантом развития постклассической психологии . ТПС понимает человека как сложную, открытую самоорганизующуюся систему. Психическое рассматривается как то, что порождается, возникает в процессе функционирования психологических систем и тем самым обеспечивает их самоорганизацию и саморазвитие. «Суть ТПС заключается в переходе от принципа отражения к принципу порождения особой пси-
хологической (не психической) онтологии, представляющей собой системный конструкт, который опосредует взаимоотношения между человеком и миром “чистой” объективности (“амодальным миром”), что и обеспечивает превращение амодального мира в “освоенную” человеком и ставшую его индивидуальной характеристикой “действительность” . Человек как психологическая система включает в себя субъективную (образ мира) и деятельностную компоненту (образ жизни), а также саму действительность, которая понимается как многомерный мир человека. Образ мира представлен как целостная и системно-смысловая действительность, представляющая собой мир данного человека, в котором он живет и действует.
Подводя итог, необходимо указать, что несмотря на то, что на сегодняшний день накоплено большое количество теорий, раскрывающих понятие «образ мира», строение, психологические механизмы и другое, каждая из представленных теорий изучает свои аспекты проблемы. В результате этого невозможно субъекту сформировать целостное представление о раскрывающейся картине мира.
Литература
1. Словарь практического психолога / Сост. С.Ю. Головин. - М., 1997. - С. 351-356.
2. Философский энциклопедический словарь / Под ред. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. - М., 1997.
3. Леонтьев А.Н. Образ мира // Избр. психологические произведения: В 2 т. - М., 1983. - С. 251-261.
4. Смирнов С.Д. Мир образов и образ мира // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. - 1981. - № 2. - С. 13-21.
5. Петухов В.В. Образ мира и психологическое изучение мышления // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. - 1984. - № 4. - С. 13-21.
6. Василюк В.Е. Методологический анализ в психологии. - М., 2003. - 272 с.
7. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. - М., 1999. - 350 с.
8. Королева Н.Н. Смысловые образования в картине мира личности: Автореф. дис... канд. психол. наук. - СПб., 1998. - 16 с.
9. Аксенова Ю.А. Символы мироустройства в сознании детей. - Екатеренбург, 2000. - 272 с.
10. Улыбина Е.В. Психология обыденного сознания. - М., 2001. - 263 с.
11. Сапогова Е.Е. Ребенок и знак: психологический анализ знаково-символической деятельности дошкольника. - Тула, 1993. - 264 с.
12. Стеценко А.П. Понятие «образ мира» и некоторые проблемы онтогенеза сознания // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. - 1987. - № 3.
13. Клочко В.Е., Галажинский Э.В. Самореализация личности: системный взгляд. - Томск, 2000. - 154 с.
Поступила в редакцию 21.06.2006
УДК 159.922.7
Е. Н. Галактионова
ЖЕСТ КАК ФАКТОР ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РЕБЕНКА
Барнаульский государственный педагогический университет
В последнее время растет интерес к проблемам невербальной коммуникации, что можно проследить по увеличению числа опубликованных работ (А. Пиз, Д. Фаст, В. А. Лабунская, Е. И. Исенина, Е. А. Петрова, А. Я. Бродецкий, Г. Е. Крейдлин и др.). Активно развиваются представления о значении различных видов невербальной коммуникации, ценности жесто-
вого общения в развитии человека, которые получили определенное отражение в ряде работ по общей и специальной психологии, психологии общения и др. В литературе необходимость изучения и развития невербальных средств коммуникации рассматривается как одно из условий наиболее успешной адаптации человека в любой обстановке, установления комму-
Понятие «образ» - значимая категория психологии (А.Н. Леонтьев, С.Д. Смирнов, С.Л. Рубинштей и др.). Образ является начальным звеном и одновременно результатом любого познавательного акта. Современные исследователи понимают образ как когнитивную гипотезу, сопоставимую с объективной реальностью. Образ мира функционально и генетически первичен по отношению к любому конкретному образу или отдельному чувственному переживанию. Отсюда результатом любого познавательного акта будет не отдельный образ, а измененный образ мира, обогащенный новыми элементами. Это означает, что в понятии образа мира воплощена идея целостности и преемственности в зарождении, развитии и функционировании познавательной сферы личности. И образ мира выступает как многоуровневая целостная система представлений человека о мире, других людях, о себе и своей деятельности.
Образ мира – предмет исследования многих наук, заинтересованных в человекознании. На протяжении веков образ мира выстраивался, раскрывался и обсуждался мыслителями, философами, учеными с различных точек зрения. Картина образа мира позволяет лучше понять человека во всех его связях и зависимостях от окружающего мира. Категория образа мира значима для раскрытия особенностей сознания человека через контекст этносов, культур, ментальностей и др. Различные подходы к пониманию образа мира раскрывают его зависимость от различных внешних и внутренних переменных.
Концепция образа мира (world-view) была сформулирована Робертом Редфильдом и ассоциируется, прежде всего, с его именем. По определению Редфильда, “образ или картина мира” - это видение мироздание, характерное для того или иного народа, это представления членов общества о самих себе и о своих действиях, своей активности в мире, она изучает взгляд человека на внешний мир.
Редфильд утверждает, что не существует единой общенациональной картины мира. В одной культуре существует несколько культурных традиций: в частности, культурная традиция “школ и храмов” (как Редфильд ее называет - большая традиция) и традиция деревенской общины (малая традиция). Соответственно и традиции (“картины мира”) различных общин - различны. Исходя из этого можно сказать, что “картина мира” изучает взгляд члена культуры на внешний мир.
Образ и/или картина мира – достаточно разработанные категории отечественной психологии. Исследования в этом направлении проводили Е.Ю. Артемьева, Г.А. Берулава, Б.М. Величковский, В.П. Зинченко, Е.А.Климов, А.Н. Леонтьев, В.С. Мухина, В.Ф. Петренко, В.В. Петухов, С.Д.Смирнов и многие другие.
Образ мира – целостная, многоуровневая система представлений человека о мире, о других людях, о себе и своей деятельности. В этом понятии воплощена идея целостности и преемственности в зарождении, развитии и функционировании сферы познавательной личности. Определяя содержание понятия «образ мира», мы подразумеваем совокупность представлений человека о мире, отражающую субъектно-объектные отношения населяющих этот мир материальных и идеальных субстанций (видимых и предполагаемых) во времени и пространстве.
По Рубинштейну, образ мира – это конкретная деятельность человека, накладывающаяся на жизненный, теоретический и практический опыт человека, складывающаяся в особую психологическую целостность.
Образ мира образует содержательную сторону человеческого сознания и вместе с ним обладает эмоционально-когнитивным единством. Когнитивно-эмоциональный план сознания определяется адекватностью картины мира потребностям, интересам и ценностям человека, т. е. системой его субъективных оценочных критериев. Иными словами, когнитивные процессы обязательно интегрированы с эмоциональными.
Обладание полным и точным образом мира составляет главное богатство человека, основной капитал, который невозможно ни купить за все богатства мира, ни завоевать, победив другие народы и государства. В полный образ мира входят такие личностные характеристики как:
1. Дружба – личностные отношения между людьми, обусловленные духовной близостью, общностью интересов. В силу того, что в дружбе очень большую роль играют эмоциональные переживания, ее формирование и развитие зависит от частоты контактов, принадлежности к одной группе, совместной деятельности. Если молодежная дружба, характеризующаяся эмоциональной привязанностью, основана, прежде всего на совместной деятельности, то с возрастом формируется подлинная потребность в другом человеке как личности, основанная на развитии потребности осознать самого себя, соотнести свои переживания с переживаниями другого человека. На этой основе осуществляются усиленные поиски друга, и возникает возможность его идеализации. Для взрослого человека основания для дружбы имеют более дифференцированный характер, так как дружеские чувства могут быть локализованы в любовных, семейных или родительских отношениях.
2. Стремление – мотив, который не представлен субъекту в его предметном содержании, в силу чего на первый план выступает динамическая сторона деятельности.
3. Инициатива – проявление человеком активности, не стимулированной извне и не определяемой не зависящими от него обстоятельствами.
5. Воля – способность человека достигать поставленных им целей в условиях преодоления препятствий. В качестве основы осуществления волевых процессов выступает характерная для человека опосредствованность его поведения за счет использования им общественно выработанных орудий или средств. На ней строится процесс, имеющий значительные индивидуальные вариации, сознательного контроля над теми или иными эмоциональными состояниями или мотивами. За счет этого контроля приобретается возможность действовать вопреки сильной мотивации или игнорировать сильные эмоциональные переживания. Развитие воли у ребенка, начинающееся с раннего детства, осуществляется за счет формировании сознательного контроля над непосредственным поведением при усвоении определенных правил поведения.
6. Стремление – желание и готовность действовать определённым образом.
А так же функциональные механизмы как:
7. Решительность – готовность перейти к практическим действиям, сформировавшееся намеренье совершить определённый поступок.
8. Уверенность в себе – готовность человека решать достаточно сложные задачи, когда уровень притязаний не снижается только из за опасений неудачи. Если уровень способностей значительно ниже тех, которые требуются для намеченного действия, то имеет место самоуверенность.
9. Настойчивость – личностное качество. Характеризуется способностью преодолевать внешние и внутренние препятствия при достижении поставленной задачи.
10. Внимание – процесс упорядочивания поступающей извне информации в аспекте приоритетности стоящих перед субъектом задач. Выделяют произвольное внимание, обусловленное постановкой сознательной цели, и непроизвольное, представленное ориентировочным рефлексом, возникающим при воздействии неожиданных и новых раздражителей. Эффективность внимания может быть определена уровнем внимания (интенсивность, концентрация), объемом (широта, распределение внимания), скоростью переключения и устойчивостью.
11. Сосредоточенность – сконцентрированность внимания человека.
Не маловажную роль играют в составлении полной картины мира такие показатели жизнедеятельности как:
12. Активность - это понятие, указывающее на способность живых существ производить спонтанные движения и изменяться под воздействием внешних или внутренних стимулов – раздражителей.
13. Эскапизм – это уход человека от реальности в мир фантазий и грёз.
14. Интерес – эмоциональное состояние, связанное с осуществлением познавательной деятельности и характеризующееся побудительностью этой деятельности.
Картина мира строится по типу модели - Человек не запечатлевает поэлементно и пассивно "вещественный инвентарь" внешнего мира и не применяет тех примитивных способов разделения мира на элементы, какие первыми придут в голову, но налагает на него те операторы, которые моделируют этот мир, "отливая" модель в последовательно уточняемые и углубляемые "формы". Этот процесс ментального моделирования мира, при всех условиях реализуется активно. При этом действие возможно лишь тогда, когда субъект посредством имеющейся у него картины мира и одновременной трансформации ее вычленяет из непрерывной реальности дискретные проблемные ситуации. Именно с расчлененностью непрерывной реальности на некоторые условные сегменты, (ситуации) связывает Ю.М.Лотман смысл и цель действий. "То, что не имеет конца, не имеет и смысла. Осмысленное связано с сегментацией не дискретного пространства".
Образ Мира (модель мира), таким образом, должен иметь «...пространства внутренний избыток». Этот избыток является условием адекватного членения реальности, источником смысло - и целеобразования. Образ мира в силу своеобразия жизни любого человека всегда индивидуален. Он, естественно, постоянно корректируется в соответствии с новой информацией, но и в то же время главные черты долго остаются неизменными.
В структуру образа мира входят значения, смыслы и система пространственно-временных координат. Принято рассматривать образ мира как статическое образование, как пассивное хранилище знаний. Как может сохраняться временное в понятиях, представлениях? Понятия рождения и смерти, начала и конца, возникновения и исчезновения, создания и разрушения формируются у человека постепенно, начиная с самого раннего детства. Вместе с понятиями ритм, движение, скорость ускорение, ожидание и неподвижность и многими еще другими они входят в состав арсенала временных понятий, позволяющих субъекту схватить и понимать картину мира.
Важно рассмотреть живое функционирование образа мира в ходе исполнения действия в ситуации. Образ мира осуществляется в действии. Проекция образа мира на восприятие дает эмоциональные акцентуации, смысловые, мотивационные дифференциации в схватывании наличной ситуации. Для каждой ситуации характерны свои изменения.
Необходимо помнить о влиянии образа мира на мыслительную работу субъекта.
""Мы выступаем против одномерности, линейности и однородности времени в модели образа мира. Необходимо найти способ, позволяющий совместить пространственное, временное и смысловое. Идея неоднородности времени и смысловых дифференциаций в когнитивных картах времени"".
Образ мира можно рассматривать как организованную систему личностныхкогниций организма, которые конституируют модель или образ реальности, (то есть “образ, которым существуют вещи”). Это предполагает, что личностныекогниции непосредственно основываются на когнитивной структуре, и опосредованно основываются на ментальной и психологической структурах. Это далее предполагает, что образы мира склонны быть “энкапсулированными”, то есть, они меньше, чем вся реальность. Образ мира обладает свойством открытости, то есть, способна к изменениям по мере развития и саморазвития субъекта.
В работе А. Леонтьева подчеркивается «образ мира человека является универсальной формой организации его знаний, определяющей возможности познания и управления поведением».
В теории деятельности целостность образа мира выводится из единства отраженного в нем объективного мира и системного характера человеческой деятельности. Деятельностная природа образа мира проявляется в наличии у него, наряду со свойственными физическому миру координатами пространства и времени, пятого квазиизмерения: системы значений, воплощающей в себе результаты совокупной общественной практики. Их включение в индивидуальный акт познания обеспечивается участием целостного образа мира в порождении познавательных гипотез, выступающих как исходное звено при построении новых образов.
Непрерывное генерирование взаимосвязанной системы познавательных гипотез, идущих навстречу внешним стимулам, есть выражение активной природы образа мира - в противоположность традиционным представлениям о познавательных образах как возникающих в результате рефлекторных процессов - реактивных, развертывающихся в ответ на внешние воздействия.
Образ мира и близкие к нему понятия – картина мира, модель универсума, схема реальности, познавательная карта и т.д. – имеют в контексте различных психологических теорий неодинаковое содержание.
Образ мира как когнитивная карта
Исследования модели мира, как отражения субъективного опыта человека, предпринимались, прежде всего, в рамках когнитивного направления, в связи с проблемой восприятия, хранения и переработки информации в человеческом сознании. Главная функция сознания определяется как познание мира, что выражается в познавательной активности. При этом объем и тип переработки активной информации, поступающей из внешней среды, зависит от предположения субъекта относительно природы воспринимаемого объекта, от выбора способа его описания. Сбор информации и дальнейшая ее переработка определяется имеющимися в сознании субъекта когнитивными структурами – «картами» или «схемами», с помощью которых человек структурирует воспринимаемые стимулы.
Термин «когнитивная карта» был впервые предложен Е. Толманом, который определял его как ориентировочную схему – активную, направленную на поиск информации структуру. У. Найссер отмечал, что когнитивные карты и схемы могут проявляться как образы, поскольку переживание образа также представляет собой некий внутренний аспект готовности к восприятию воображаемого объекта. Образы, по мнению У.Найссера, – «не картинки в голове, но планы сбора информации из потенциально доступного окружения». Когнитивные карты существуют не только в области восприятия физического мира, но и на уровне социального поведения; любой выбор действия включает предвосхищение будущей ситуации.
Образ мира как семантическая память
Вопрос о репрезентации человеку мира рассматривался и в исследованиях процессов запоминания и хранения информации, структуры памяти. Так, эпизодической памяти противопоставляется семантическая, понимаемая как некий субъективный тезаурус, которым обладает человек, – организованные знания о вербальных символах, их значениях и отношениях между ними, а также правилах и процедурах их использования. В семантической памяти хранится обобщенный и структурированный опыт субъекта, который имеет два уровня организации: категориальный (прагматический), позволяющий определять принадлежность понятия о каком-либо предмете к некоторому семантическому классу и его отношение к другим объектам того же класса, и синтагматический (схематический), описывающий одновременно существующие взаимосвязи объектов либо последовательность действий.
Образ мира как система значений и поле смысла
Понятие «образ мира» в отечественной психологии стало активно обсуждаться А.Н. Леонтьевым, который определил его как сложное многоуровневое образование, обладающее системой значений и полем смысла. «Функция образа: самоотражение мира. Эта функция «вмешательства» природы в самое себя через деятельность субъектов, опосредованную образом природы, то есть образом субъективности, то есть образом мира <…>. Мир, открывающийся через человека самому себе.
А.Н. Леонтьев отмечал, что проблема психического должна ставиться в ракурсе построения в сознании индивида многомерного образа мира как образа реальности. Исходя из теоретических воззрений А.Н. Леонтьева, в сознаваемой картине мира можно выделить три слоя сознания: 1 – чувственные образы; 2 – значения, носителями которых выступают знаковые системы, формируемые на основе интериоризации предметных и операциональных значений; 3 – личностный смысл.
Первый слой составляет чувственная ткань сознания – это чувственные переживания, которые «образуют обязательную фактуру образа мира». Второй слой сознания составляют значения. Носителями значений выступают предметы материальной и духовной культуры, нормы и образы поведения, закрепленные в ритуалах и традициях, знаковые системы и, прежде всего, язык. В значении зафиксированы общественно выработанные способы действия с реальностью и в реальности. Интериоризация предметных и операциональных значений на основе знаковых систем приводит к зарождению понятий. Третий слой сознания образует личностные смыслы. То есть то, что индивид вкладывает в конкретные события, явления или понятия, осознание которых может существенно не совпадать с объективным смыслом. Личностный смысл выражает «значение–для–меня» жизненных объектов и явлений, отражает пристрастное отношение человека к миру.
Человек не просто отражает объективное содержание тех или иных событий и явлений, но одновременно фиксирует свое отношение к ним, переживаемое в форме интереса, эмоции. Система смыслов постоянно изменяется и развивается, определяя в итоге смысл любой отдельной деятельности и жизни в целом.
Образ мира в целом
А.Н. Леонтьев раскрыл различия образа мира и чувственного образа: первый – амодален, интегративен и обобщен, а второй – модален и всегда конкретен. Он подчеркивал, что в основе индивидуального образа мира лежит не только чувственный, но весь социокультурный опыт субъекта. Психологический образ мира динамичен и диалектичен, он постоянно изменяем новыми чувственными представлениями и поступающей информацией. При этом отмечается, что главный вклад в процесс построения образа предмета или ситуации вносят не отдельные чувственные впечатления, а образ мира в целом. То есть образ мира – фон, который предваряет любое чувственное впечатление и реализует его в качестве чувственного образа внешнего предмета посредством своего содержания.
Образ мира и бытийное сознание
В.П. Зинченко развил идею А.Н. Леонтьева об отражательной функции сознания, включающей построение эмоционально окрашенных отношений к миру, к себе, к людям. В.П. Зинченко выделил два слоя сознания: бытийное, включающее опыт движений, действий, а также чувственные образы; и рефлективное, объединяющее значения и смыслы. Со значениями, таким образом, соотносятся житейские и научные знания, со смыслом соотносится мир человеческих ценностей, переживаний, эмоций.
Образ мира и деятельность человека
По мнению С.Д. Смирнова, образ мира является первичным по отношению к чувственным впечатлениям от воспринимаемого стимула, любой возникающий образ, являясь частью, элементом образа мира в целом, не столько формирует, сколько подтверждает, уточняет его. «Это система экспектраций (ожиданий), подтверждающая объект – гипотезы, на основе которых идут структурирование и предметная идентификация отдельных чувственных впечатлений». С.Д. Смирнов отмечает, что вырванный из контекста сам по себе чувственный образ не несет никакой информации, так как «ориентирует не образ, а вклад этого образа в картину мира». Причем, для построения образа внешней реальности первичным является актуализация определенной части уже имеющегося образа мира, а уточнение, исправление или обогащение актуализированной части образа мира происходит во вторую очередь. Таким образом, не мир образов, а образ мира регулирует и направляет деятельность человека.
Образ мира – фундаментальное условие психической жизни субъекта
Однако многими исследователями предлагается более широкое понимание образа мира; его представленность на всех уровнях психической организации человека. Так, В.В. Петухов выделяет в образе мира базовые, «ядерные» структуры, отражающие глубинные связи человека и мира, не зависящие от рефлексии, и «поверхностные», связанные с осознанным, целенаправленным познанием мира. Представление о мире определяется как фундаментальное условие психической жизни субъекта.
Образ мира как «интегратор» взаимодействия человека с действительностью
Е.Ю. Артемьева понимает образ мира как «интегратор» следов взаимодействия человека с объективной действительностью. Она выстраивает трехуровневую системную модель образа мира.
Первый уровень – «перцептивный мир» – характеризуется системностью значений и модальной перцептивной, чувственной предметности.
Второй уровень – «картина мира» – представлен отношениями, а не чувственными образами, которые сохраняют свою модальную специфичность.
Третий уровень – «образ мира» – это слой амодальных структур, которые образуются при обработке предыдущего уровня.
Образ мира и жизненный путь личности
В трудах С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева, К.А. Абульхановой-Славской и других образ мира рассматривается в контексте жизненного пути человека, через систему познания бытия в мире. Выявляется, что формирование образа мира происходит в процессе познания человеком окружающего его мира, осмысления значимых событий в своей жизни. Мир для человека предстает в конкретике реальности бытия и становящегося собственного «Я» человека.
Образ мира и образ жизни
С.Л. Рубинштейн характеризует человека как субъекта жизни, в своем собственном существовании и в отношении к миру и другому человеку, подчеркивая целостность, единство человека и мира. Мир, в его понимании, – это «общающаяся друг с другом совокупность людей и вещей, точнее, совокупность вещей и явлений, соотнесенных с людьми, <…> организованная иерархия различных способов существования»; «совокупность вещей и людей, в которую включается то, что относится к человеку и к чему он относится в силу своей сущности, что может быть для него значимо, на что он направлен». То есть человек как целостность, включается во взаимоотношения с миром, выступая, с одной стороны, как его часть, а с другой – как познающий и преобразующий его субъект. Именно через человека сознание входит в мир, бытие становится осознанным, приобретает значение, становясь миром – частью и продуктом развития человека. При этом важную роль играет не только активность человека, но и созерцание как деятельность по познанию мира.
В качестве собственно человеческого способа существования человек выделяет «жизнь», проявляющуюся в двух формах: «как реальная причинность другого, выражающая переход в другое … и, во-вторых, как идеальное интенциальное «проектирование» себя – присущее уже лишь специфически человеческому образу жизни».
С.Л. Рубинштейн выделил два слоя, уровня жизни: включенность в непосредственные взаимосвязи и рефлексия, осмысление жизни. С.Л. Рубинштейн подчеркивал важность не только отношения «человек – мир», но и отношения человека с другими людьми, в которых происходит становление сознания и самосознания. «Реально мы всегда имеем два взаимосвязанных отношения – человек и бытие, человек и другой человек <…> эти два отношения взаимосвязаны и взаимообусловлены».
В соотнесении содержания своей жизни с жизнью других людей человеку раскрывается смысл жизни. Мир в работах С.Л. Рубинштейна рассматривается в своей бесконечности и непрерывной изменчивости, что отражается на понимании специфики его познания и взаимодействия человека с ним. «Свойство мира выступает в их динамическом, изменяющемся отношении к человеку, и в этом отношении не последнюю, а основную, решающую роль играет мировоззрение, собственный духовный облик человека». Идеи С.Л. Рубинштейна значимы для осмысления проблемы жизненного пути личности через контекст понимания ее образа мира и себя в мире.
Образ мира – мировоззрение человека в контексте реалий бытия
Особое место для понимания феномена образа мира для нас занимает концепция развития и бытия личности В.С. Мухиной. Проблема образа мира рассматривается здесь, с одной стороны, при обсуждении развития внутренней позиции личности и ее самосознания, а с другой стороны, при рассмотрении этнических особенностей картины мира. В любом случае эта проблема обсуждается в контексте соотношения внутреннего пространства и самосознания личности с особенностями реалий бытия.
Согласно концепции В.С. Мухиной, человек строит свое мировоззрение, свою идеологию на основе внутренней позиции, через становление системы личностных смыслов в контексте особенностей реалий своей жизни. Исторически и культурно обусловленные реалии бытия человека разделяются на:
1 – реальность предметного мира;
2 – реальность образно-знаковых систем;
3 – реальность социального пространства;
4 – природную реальность.
Мировоззрение в этом отношении представляется как обобщенная система взглядов человека на мир в целом, на место человечества в мире и на свое индивидуальное место в нем. Мировоззрение по В.С. Мухиной определяется как понимание человеком смысла его поведения, деятельности, позиции, а также истории и перспективы развития человеческого рода. Содержательное наполнение образа мира в процессе развития личности и ее самосознания опосредовано единым механизмом идентификации и обособления. Представление о мире формируется в контексте определенной культуры, в которой родился и вырос человек. Отмечается, что «картина мира строится в детском сознании прежде всего под влиянием тех позиций, которые свойственны взрослым, влияющим на сознание ребенка». Таким образом, рассмотрение особенностей образа мира необходимо проводить во взаимосвязи с реалиями развития и бытия человека.
Структура самосознания – образ себя в мире
В.С.Мухиной выявлено, что во внутреннем психологическом пространстве рожденного в этот мир человека посредством идентификации выстраивается самосознание, имеющее универсальную для всех культур и социальных общностей структуру. «Структура самосознания личности строится внутри порождающей ее системы – той человеческой общности, к которой принадлежит эта личность». В процессе взросления структурные звенья самосознания благодаря единому механизму развития личности, идентификации и обособления обретают уникальное наполнение, несущее при этом специфику конкретной социокультурной общности. Структурные звенья самосознания, содержательное наполнение которых специфично в различных этнических, культурных, социальных и других условиях, по сути дела являются образом себя в мире и выступают основой видения мира в целом.
Можно сделать вывод, что образ мира образует содержательную сторону человеческого сознания и вместе с ним обладает эмоционально-когнитивным единством.Происходящие в мире перемены, трансформации реалий бытия человека содержательно изменяют наполнение структурных звеньев самосознания личности и модифицируют образ мира. При этом структура самосознания и образ мира выступают устойчивой системой связей человека с миром, позволяющей ему сохранять целостность и тождественность самому себе и миру вокруг.
Введение
1.1. Определение понятия «образ мира»
2. Проблема вариативности образа мира в психологии
2.1. Характеристики образа мира
2.2. Образ мира и сознание
Заключение
Список литературы
Выдержка из текста
Правовая картина мира складывается из множества существующих и функционирующих на современном этапе развития общества национальных правовых систем. Все они в той или иной мере взаимосвязаны, взаимозависимы и оказывают, хотя и в разной степени, воздействие друг на друга.
В качестве теоретической и практической базы в работе были использованы работы отечественных и зарубежных авторов по проблематике исследования, законодательные акты РФ и зарубежных стран, разные виды социальной рекламы, использующие образ семьи.
Профессиональный образ детского психолога включает, исходя их структуры деятельности психологической службы образования (И.В.Дубровина, В.Э.Пахальян, М.Р.Битянова, Т.И.Чиркова и др.), компетентность в таких видах работы как: обучение и воспитание, психопрофилактика, просвещение, диагностика, психокоррекция и др.
В качестве метода исследования были выбраны методы реферирования существующих источников теоретического знания, интент- и контент-анализ, статистический и стилистический анализы, а также метод сплошной выборки.
Психология профессиональной деятельности охватывает огромное поле проблем, которые возникают с момента, когда человек только начинает задумываться о выборе профессии. Проблемы восприятия профессиональных образов представлен исследованиями, в которых анализируется отношение к отдельным профессиям: секретаря, журналиста, психолога и другие. Проблема восприятия образа психолога в общественном сознании находится на границы этих двух направлений исследований: с одной стороны, она выступает профессионального стереотипа, с другой — как проблема социального самочувствия будущих профессионалов.
Информационно-эмпирическая база исследования представлена содер-жанием монографий, диссертаций, научных статей, других публикаций рос-сийских и зарубежных экономистов, а также справочно-правовой системой Гарант и официальными сайтами глобальной сети Интернет. Эмпирическую основу исследования составили официальные статистические материалы Фе-деральной службы государственной статистики РФ и Краснодарского края, аналитические данные, опубликованные в научных экономических журналах, экспертные разработки и оценки российских и зарубежных ученых, а также аналитические и собственные расчетные материалы автора.
Гипотеза исследования: личностное качество переговорщика, влияет на процессе ведения переговров, а именно: уровень эмпатии связан с предпочтением тех или иных стратегий поведения в конфликте, который может возникнуть в процессе переговоров, а именно:
Гипотеза исследования: эмпатия как личностное качество переговорщика, влияет на процессе ведения переговров, а именно: уровень эмпатии связан с предпочтением тех или иных стратегий поведения в конфликте, который может возникнуть в процессе переговоров, а именно:
Мир технического прогресса изменил отношение к чтению. Яркие и привлекательные телевизионные передачи, мир компьютерных игр смещают систему ценностей маленького человека в сторону легкости и доступности восприятия.
Список литературы
1.Абульханова К. А. О субъекте психической деятельности. — М.: Наука, 1973.
2.Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. -М., 1999.
3.Асмолов А. Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. — М.: Воронеж: 1996.
4.Василюк Ф. Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. — М.: 1984.
5.Величковский Б. М. Образ мира как гетерархия систем отсчета. — М.: 1983.
6.Величковский Б. М. Функциональная организация познавательных процессов // Автореф. докт. дисс. — М.: 1987.
7.Выготский Л. С. История развития высших психических функций // Собр. соч. — Т. 3. М.: Педагогика, 1983.
8.Зинченко В. П. Идеи Л. С. Выготского о единицах анализа психики. // Психологический журнал. — 1981. — № 2.
9.Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Исследование высших психических функций и эволюция категории бессознательного. // Вопросы философии. — 1991. — № 10.
10.Зинченко В. П., Мамардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. — 1977. — № 7.
11.Клочко В. Е., Галажинский Э. В. Самореализация личности: системный взгляд. — Томск, 2000.
12.Королева Н. Н. Смысловые образования в картине мира личности. // Автореф. дис. к. пс. н. — СПб., 1998.
13. Леонтьев А. А. Деятельный ум. — М.: Смысл, 2001.
14.Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.
15.Леонтьев А. Н. Образ мира. / Избр. психолог. произведения. — М.: Педагогика, 1983.
16.Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. Изд. 3. — М., 1972.
17.Леонтьев А. Н. Психология образа. // Вестник МГУ. Серия Психология. — 1979. — № 2.
18.Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. — М.: Прогресс-Культура, 1992.
19.Общая психология. Тексты. В 3-х т. Том 1. // Сост. Дормашев Ю., Капустин С. / Под. ред. В. Петухова. — М.: Генезис, 2001.
20.Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Основы теоретической психологии. — М.: Инфра-М., 1998.
21.Петухов В. В. Образ мира и психологическое изучение мышления. // Вестник МГУ. Серия Психология. — 1984. — № 4.
22.Правник Д. Ю. Гендерная вариативность образа мира личности // Дисс. на уч. ст. к. пс. н. — Хабаровск.: КГУ, 2007.
23.Сапогова Е. Е. Как я понимаю психологию // Журнал практического психолога. — 1999. — № 4.
24.Сапогова Е. Е. Ребенок и знак: знаково-символической деятельности дошкольника. — Тула, 1993.
25.Смирнов С. Д. Мир образов и образ мира. // Вестник МГУ. Серия Психология. — 1981. — № 2.
26.Смирнов С. Д. Понятие «образ мира» и его значение для психологии познавательных процессов. // А. Н. Леонтьев и современная психология. — М.: 1983.
27.Стеценко А. П. Понятие «образ мира» и некоторые проблемы онтогенеза сознания // Вестник МГУ. Серия Психология. — 1987. — № 3.
28.Тарасов В. Искусство управленческой борьбы. — М.: Добрая книга, 2006.
29.Улыбина Е. В. Психология обыденного сознания. — М., 2001.
30.Ханина И. Б. Инварианты образа мира и их истоки. // Деятельностный подход в психологии: проблемы и перспективы. — М.: 1990.
